Дачники: какими они бывают? Дачникус вульгарис, коттеджус аристократис...

Как говорил один бородатый немецкий мыслитель: «Жизнь — это способ существования белковых тел». Жизнь на даче — это не только способ существования, но и способ отдохновения этих самых тел. Вот только каждый понимает слово «отдых» по-своему. Трогательная опека

Государство у нас очень заботливое. Поэтому, перед тем как основательно кинуть народ на деньги, ему раздали земельные участки. Когда на этих участках построили домики, они превратились в дачи. Случилось это эпохальное явление в 89-м, продолжилось в 90-м и завершилось в 91-м. Далее халява кончилась. И это касалось не только дач.

Так зародилась массовая дачная субкультура. Ибо зарплата для многих отныне обещала родиться только в земле. С котомкой за плечами

От высокотехнологичного производства ракет бывшие советские люди спешно переходили к натуральному хозяйству — что вырастишь, то и покушаешь. Потому что зарплату на заводах перестали платить. Вообще. А если и платили, то купить на нее можно было полкило сливочного масла, буханку хлеба и бутылку водки. Даже на мыло с веревкой денег не оставалось.

Поэтому книги «Семеноводство» и «Овощеводство» в один миг стали национальными бестселлерами. Их, вместе с «Посадочным календарем дачника», раскупали миллионными тиражами. И сеяли, сеяли, сеяли…

Так появился новый вид — так называемый городской крестьянин. Этих людей можно было узнать по мозолистым рукам, обветренным лицам и обвязанным шерстяным платком поясницам. Именно они перетаскивали на своих горбах центнеры картошки, свеклы и моркови — для личного пропитания и на продажу. Их не останавливали трудности, ведь судьба городского крестьянина порой сложнее, чем у деревенского: до дачи нужно еще добраться, а потом увезти с нее собранный урожай.

По окончанию славных девяностых годов острая нужда в дачах отпала — люди мало-помалу стали замечать, что закрученные банки с вареньем простаивают до следующего года, а овощи и фрукты на рынке и в магазинах опять стали более или менее доступны кошельку среднего россиянина.

Но вот что значит сила привычки — ряды фанатов полевых работ не поредели. По-прежнему загородные электрички и автобусы полны народу. По-прежнему везут, тащат, волокут и тянут с дачи и на нее полные баулы добра.

Фанатов не убедишь в нерентабельности их увлечения (а сейчас дача опять стала увлечением). Их не убеждают даже цифры: в кооператив нужно заплатить тысячу рублей за лето, поездка туда-сюда обходится не дешевле тридцати рублей за раз плюс садовый инвентарь и удобрения с ядохимикатами. Да еще и на лекарства от разбивающего дачников радикулита тратиться приходится. И это при том, что цена выращенных такими трудами огурцов и баклажанов в сезон не превышает десяти рублей!

Но дачники-фанаты такими доводами не удовлетворяются. Просто они таким образом отдыхают (одна из разновидностей русского экстрима). В чем боятся признаться сами себе, довольствуясь отговорками типа: «На базаре-то дороговизна какая! Да и с нитратами там всё! Уж куда лучше свое». Хотя поливают и посыпают свои заросли удобрениями не хуже, чем в тепличных хозяйствах.

Куда вы подевались, прелестные чеховские дачи, с патефонами, с играющими детьми, с гостями и вечерними посиделками? Дачи посадочных фанатов напоминают плантации по сбору сахарного тростника в Бразилии. Здесь нет заборов — редко кто отгородится рабицей, цветущие сады растут не столь густо, а всю площадь участка занимают приземистые кустики картофеля либо моркови.

Здесь вы не увидите лиц отдыхающих. К небу здесь поднимаются другие точки человеческого организма, а лица обращены в землю. Редко кто из соседей узнаёт друг друга, встречаясь в городе, — поза не та.

Завтрак работников мотыги и лопаты так же скуден, как и ограда: шпроты, вареные яйца и хлеб. Никаких изысков, ничего лишнего, ведь вечером надо ехать домой, поскольку в хибаре ночевать менее приятно, чем дома. Впрочем, многие ночуют. Дачникус вульгарис

Другой вид многочисленного отряда дачников — это дачники обыкновенные. В отличие от «городских крестьян» эти люди озаботились приобретением дачи до приснопамятных девяностых. Или на волне предпринимательства перекупили ее у тех, кто решил избавить себя от подобного досуга (такие уникальные люди все-таки есть).

Такие дачи чаще расположены на берегу водоёмов. Здесь сразу можно сказать, в каком ведомстве работает тот или иной счастливый владелец дачного домика. У служащих «Аэрофлота» лестницы, ведущие по дачным холмам, — сплошь самолетные трапы, а забор сделан из элементов ограждения летного поля. У работников пароходства в дачах вместо окон иллюминаторы, а вместо лестниц — опять же трапы.

Вот только у людей интеллектуального труда, учителей и преподавателей, на дачах нет ничего такого, по чему можно было бы определить их принадлежность. Кроме, разве что студентов, которые время от времени изъявляют необъяснимое желание помочь любимому профессору в дачных работах.

На таких дачах вновь можно обнаружить чеховский антураж — играющих детей, уютные сады, вечерние посиделки с гостями. И ещё много всего, чего не было во времена Антона Павловича.

Люди, владеющие дачами на водоёмах, вовсе не однородны. Теперь здесь можно обнаружить всех — от мелкого торговца до крупного предпринимателя, от владельца биотуалетов до профессора астрофизики. И все они странным образом ладят. Наверное, добрая атмосфера отдыха и близость великой русской реки успокаивают нервы всех без исключения.

Также объединяют всех предметы обихода: в каждом доме непременно по вечерам тлеет спираль от комаров, а ужин варится на газу, исходящем из уютного красного баллона с надписью «Пропан». Продукты стараются закупать в городе — в местном ларьке цены немногим отличаются от тех, что можно увидеть в ювелирных лавках.

Досуг свой «дачникус вульгарис» проводит в приготовлении шашлыков и употреблении некоторого количества спиртных напитков. Когда психика дачника, расшатанная городом, приходит в норму, он переходит к более здоровому времяпрепровождению — купанию и ловле рыбы.

Хороши вечера, проведенные за столиком на свежем воздухе, за негромким разговором, когда лица присутствующих озаряются всполохами костерка! Это — ленивый отдых, на который так часто нападают идеологи всех времен и народов. Невдомек им, что многим людям нужно тупо поваляться в гамаке, чтобы потом много сделать. До чего же повезло владельцам околоводных «ранчо» (в отличие от обладателей отгороженных проволокой кусков выжженных степей)! Чисто дача

Есть и еще одна разновидность — дачник цивильный. Это люди, которые до такой степени любят городской комфорт, что насаждают его повсюду. Благо, им и средства позволяют. На подобных дачах не в диковинку увидеть покрытые итальянским кафелем тропинки среди деревьев. Ну не хотят эти люди ходить по земле! И их можно понять в этом светлом стремлении.

Грубый кирпич ранит их эстетический взор — они зашивают его пластиковой вагонкой. О, вагонка! Сколько од можно было бы спеть тебе, если бы ты не делала дом похожим на овощной магазин из соседнего переулка.

Смелые новаторы в законодательстве, эти дачники отрезают себе личный кусок прибрежной зоны, отгораживая его забором, — чтобы местный электорат не осквернил ступеньки для омовения элиты своими ногами. Как приятно порой искупаться в обшитой изнутри сосновыми досками бане, а потом выбежать голышом на личный пляж! Жаль, что по воде нельзя провести бетонный забор, вовсе ограждая себя от любопытных взглядов.

Думаете, что за этими высокими заборами скрываются утомленные жизнью аристократы, жарящие оленину в бургундском вине? Как бы не так! И там тоже тлеет спираль от комаров, и там варится ужин на уютном красном баллоне и разливаются по рюмкам крепкие напитки. А иногда мать, теща или бабушка владельца такой дачи даже оказывается фанаткой посевных работ, засеивая не занятые кафелем участки земли дешевыми огурцами.

Так они и отдыхают — кто-то в меру своих привычек, кто-то в меру своей испорченности, а кто-то — согласно волевым качествам своей посадочно-уборочной души, не ослабленной цивилизацией. Ведь если город — это единство непохожих, то дача — это волеизъявление этих самых непохожих о форме отдыха.